Читать книгу "Город зеркал. Том 1  - Джастин Кронин"

– Чейз реально тебя засыпал. Нельзя было его так просто отпускать.

– А что я мог сказать? Я всегда слишком добр к людям.

Апгар прокашлялся:

– У нас проблема.

Питер продолжал заполнять бланк.

– Ты тоже уходишь?

– Думаю, момент неподходящий. Утром получил сообщение из Розенберга. Мимо них за последние пару дней проехала куча заправщиков, но до нас ни один не доехал.

Питер поднял взгляд.

– Ты слышал.

– Что говорят на нефтеперегонном?

– Всё по распорядку, ля-ля-ля. А сегодня утром – ни звука, и мы не можем с ними связаться.

Питер откинулся в кресло. Боже правый.

– Я отправил людей на завод, чтобы проверили, – продолжил Апгар. – Однако я думаю, что знаю, что мы там обнаружим. Надо отдать должное этому парню, яйца у него железные.

– На кой черт Данку наша горючка?

– Я бы сказал, незачем. Это игра. Он чего-то хочет.

– Например?

– Это не ко мне. Проблема немаленькая тем не менее. Люди из отдела энергетики сказали, что наличных запасов нам хватит дней на десять, может, пара дней сверху, если станем нормировать. Даже если мы снова обретем контроль над заводом, мы ни за что не сумеем закачать в систему нужное количество горючки за это время. Меньше чем через две недели этот город погрузится во тьму.

Данк зажал их в тиски. В своем роде гениально, мрачно признался себе Питер. Вот только одно не укладывается в систему.

– Значит, он нам присылает полный грузовик оружия и боеприпасов, а потом крадет у нас всё топливо? Одно другому противоречит.

– Возможно, оружие прислал кто-то другой.

– Это боеприпасы из бункера. Такие есть только у цеховиков.

Апгар поерзал в кресле.

– Ну, есть еще кое-что, что следует принять во внимание. Сначала дотла сгорает «Дом Кузена», потом начинают ходить слухи, что в городе появилась одна из женщин Данка, которая говорит, что там что-то произошло. С изрядной стрельбой.

– Борьба за власть среди его ребят, хочешь сказать.

– Может, просто слухи. Не знаю, как всё это сопоставить, но подумать надо.

– Где она сейчас?

– Женщина?

Апгар едва не расхохотался.

– Черт ее знает.

Оружие и горючее как-то между собой связаны, но как? На Данка это не похоже; взять в заложники целый город не в его силах, да и у Армии теперь достаточно оружия и боеприпасов, чтобы взять перешеек штурмом и положить конец его бизнесу. Потери будут огромными с обеих сторон, причал станет настоящей смертельной ловушкой, однако, когда уляжется пыль, Данк Уизерс будет либо трупом в канаве с полусотней дырок от пуль, либо будет болтаться на веревке.

Предположим, подумал Питер, что горючее – не игра. Предположим, что оно действительно для чего-то необходимо.

– Что нам известно насчет этого его корабля? – спросил он.

Апгар нахмурился.

– Не слишком много. Эту чертову штуку никто уже многие годы не видел.

– Но он же большой.

– Говорят, да. Думаешь, он имеет какое-то отношение ко всему этому?

– Даже не знаю, что думать. Но мы что-то упускаем. Боеприпасы уже раздали?

– Еще нет. Они всё еще в арсенале.

– Раздайте. И пошлите патруль на разведку к перешейку. Как давно связывались с Фрипортом?

– Пару часов назад.

Уже было начало четвертого.

– Пусть расставят людей по периметру. Скажите, что это в качестве тренировки. И пусть отправят инженеров к воротам. Эту хреновину уже лет десять не закрывали.

Апгар настороженно поглядел на него.

– Люди это заметят.

– Береженого Бог бережет. С нашей точки зрения, всё это не имеет смысла, но с чьей-то другой – имеет.

– А что насчет перешейка? Нам не стоит слишком затягивать с реализацией плана.

– Не стоит. Пиши его.

Апгар встал:

– Принесу в течение часа.

– Так быстро?

– Войти туда можно только с одной стороны. Так что писать особо нечего.

Апгар остановился в дверях и обернулся:

– Может, это полная хрень, а может – возможность, которой мы так долго ждали.

– С какой стороны посмотреть.

– Я просто рад, что в этом кресле сидит не Чейз.

Он ушел, и Питер остался один. Всего пять минут, но гора бумаг на столе уже казалась ему сущей мелочью. Он развернул кресло, поворачиваясь к окну. День начинался ясным, но теперь погода стала меняться. Над городом тяжелой серой массой повисли низкие облака. Порывы ветра болтали верхушки деревьев, мелькнула вспышка, озарив небо. Громыхнул гром, и по стеклу застучали крупные капли дождя.

«Майкл, – подумал он, – что ты затеял, черт тебя дери?»

43

Энтони Картер, Двенадцатый из Двенадцати, как раз заглушил косилку, когда поглядел в патио и увидел чай.

Так скоро? Разве уже день? Он задрал голову к небу – гнетущему летнему небу Хьюстона, бледному, будто выбеленному. Снял платок с лица и шляпу, вытер пот со лба. Стакан чая сейчас как раз кстати.

Миссис Вуд всегда это понимала. Хотя, конечно же, чай принесла не миссис Вуд. Картер не мог в точности сказать, кто это делает. Тот, кто доставляет к воротам лотки с цветами и мешки с мульчей, кто чинил его инструменты, когда они ломались, кто устроил, что время в этом месте идет так, как идет, каждый день – как время года, каждое время года – как год.

Он откатил косилку в сарай, протер ее дочиста и пошел в патио. Эми возилась в грязи на дальнем конце газона. Там было немного имбиря, который рос как бешеный, и его всё время надо было обрезать. По обе стороны от него были клумбы, на которых миссис Вуд любила сажать летние цветы. Сегодня там росли три грядки космосов, розовых, которые нравились мисс Хейли, она их всё время срывала и втыкала в волосы.

– Чай есть, – сказал Картер.

Эми подняла взгляд. У нее был платок на шее; руки были в грязи, грязь была и на лице, там, где она стирала рукой пот.

– Пей без меня, – сказала она, отмахиваясь от москита, крутившегося у ее лица. – Я сначала с этим закончу.

Картер сел и начал потягивать чай. Идеальный, как обычно, сладкий, но не слишком, лед приятно позвякивает о стакан. Позади, из дома, донеслись мелодичные звуки. Девочки играют. Иногда они смотрели телевизор. Картер слышал, как раз за разом по телевизору идут одни и те же фильмы – или «Шрек», или «Принцесса-невеста». Ему стало жалко их, мисс Хейли и ее сестру, запертых в доме в одиночестве, в ожидании, когда вернется их мама. Но когда Картер пытался заглядывать в окна, то не видел внутри никого; «внутри» и «снаружи» были совершенно разными местами, комнаты были пусты, там даже не было мебели, чтобы понять, живут там люди или нет.